Рассказывает Геннадий Александрович Демочкин:

– 27 декабря 1988 года в вечернем эфире областного радио прозвучала программа «Горизонт».

Состояла она из одного большого моего репортажа с предновогоднего вечера Ульяновского центра микроэлектроники. Вечер проходил в ДК профсоюзов, сразу на многих сценических площадках. А в более узком кругу, в так называемом клубе общения, веселье сменяли разговоры весьма серьезные. Гостями здесь были народная артистка РСФСР К.И. Шадько и заслуженный артист РСФСР В.С. Шейман. К. Шадько только что вернулась из поездки в Швецию (где была вместе с гастролировавшим там театром на Таганке). В. Шейман только что пришел со спектакля “Ателье иллюзий”, был весь в белом и говорил о женщинах.

И вот ведущий представляет еще одного гостя:

– Наверное, многие из вас были на (не побоюсь этого слова) настоящих праздниках искусства, это два концерта: «Осенняя соната» и «Зимнее интермеццо». Наверное, кто-то из вас был на цикле концертов «Лира и кисть». Автором всех этих проектов, сценариев и во многих случаях он же является исполнителем своих идей, является дирижер Андрей Борейко (аплодисменты).

Борейко: Добрый поздний вечер. Я должен сказать, что ваше праздничное настроение, замечательно, мне это все приятно, но мне никак не вписаться в ваше настроение. Я только что с концерта так же как Валерий только что со спектакля. Но я с этого концерта вышел с настроением человека чуть ли не оплеванного (я не знаю, как назвать). В общем, поскольку у нас сегодня разговор откровенный, я решил, что все-таки об этом можно и нужно сказать.

Моя профессия довольно интересна, о ней можно и нужно говорить долго и много. Но самое главное для меня в этой профессии, так же, как и для актера, – это чтобы все, что я делаю, было кому-нибудь нужно.

Вот я должен сказать и признаться вам честно сегодня, что мои силы иссякают.

Сегодня был очередной концерт, на котором я убедился, что работа, которую мы делаем, практически никому не нужна. В зале было 22 человека. В концерте были задействованы и вокалисты, и инструменталисты, и разные составы оркестра. Концерт рекламировался по телевидению, по радио, в газетах – все что можно было сделать, мы делали. И при этом в зале было 22 человека. Так вот я хочу просто с прискорбием заявить о том, что, видимо, к ульяновской публике, к которой я уже привык (и в общем, я тоже считаю отчасти себя жителем этого города, все-таки 3 года, хоть и в гостинице, но все-таки здесь) видимо, ключ не подобрать. И этот разговор сегодняшний (пусть он будет короткий и небольшой) пусть будет последней попыткой живых людей, сидящих здесь, услышать что-то: почему же такое дело у нас происходит?

Я был в Москве недавно на специально собранном заседании (мы назвали: очередные посиделки в министерстве культуры СССР). Там встретились дирижеры и директора филармоний со всей России.

Говорили все о том, что нигде ни у кого никто никуда не ходит, ничего никому не надо. В общем, встает вопрос о том, что надо расформировывать оперные театры, симфонические оркестры, они просто не нужны. И такое предложение последовало. У нас в СССР всего 57 симфонических оркестров, в США – 2750. Цифры просто несоизмеримые, даже если брать профессиональные и непрофессиональные коллективы. Но тем не менее, и этих 57 оказывается много. Друзья, что происходит вообще с нами со всеми?

Если даже не ходят (вы меня простите, я говорю крамольные вещи) в филармонию или в Мемориал для того, чтобы показать новое платье, как это делается в Ленинграде и Москве?

Я и подобные мне люди (мои сверстники, работающие в разных городах Союза), мы все приходим к одному: что нам надо закрываться… Потому что то, что происходит в масштабах страны, называется культурной катастрофой, но об этом сейчас не будем. Я хотел говорить только о том, что происходит здесь, в этом городе, где 600 тысяч населения и из 600 тысяч населения не нашлось даже 100 человек, которые бы захотели послушать музыку, которую никогда в жизни не могли бы услышать, живя здесь. Только на пластинках (…)

Девушка: Мне хочется поддержать вас тем, что все ваши концерты, которыми вы пытались популяризировать музыку, очень нравятся. На последнем концерте сидел целый класс детей, и они мне сказали: Надежда Леонидовна, когда мы пойдем еще раз на такой концерт? Не расстраивайтесь вы, ради Бога (…)

Борейко: Мне рассказывали, что когда здесь был Колбин (мы разминулись, к сожалению, он уехал, я приехал), то он приходил на концерты без всякого приглашения сам. И когда он ходил, ходил и весь партийный аппарат (смех). Так вот сейчас Самсоновне ходит, Баскакова не ходит (кроме открытия и закрытия), и поэтому остальные все тоже не ходят (…)